Было мне лет четырнадцать - вот как сегодня Кузьке. То ли в булочной, то ли в аптеке, а возможно, что и в рыбном магазине, некая дама возмутилась излишне комфортной жизнью кошки, спавшей безмятежно на витрине. Кошка была довольна своим существованием, сыта и холёна.
- Это же антисанитария! - верещала дама.
- Но ведь мы так виноваты перед ними! - услышала я неожиданную реплику средних лет женщины из очереди. - Мы же их всех съели...
За этим "мы" стоял свинцовый кошмар первой блокадной зимы; бездонный ужас неумелого, с воем и сухими рыданиями, потрошения любимого Мурзика-Барсика. За этим "мы" был спасительный бульон, сваренный на костре из венских стульев и окровавленная шкурка бывшей ласковой Мурки, оставленная на чёрный день. Ведь даже день такого обеда, как вы понимаете, может быть не самым чёрным. В этом "мы" было Я. Я съела своего любимого кота.
К январю 42-го жители города Питера съели всех котов. А также собак, морских свинок, лабораторных кроликов, аквариумных рыбок, черепашек и попугайчиков.
Моя первая и главная учительница музыки, величественная и одинокая, единственная выжившая в своей семье, отволокла в вечность по зимнему Литейному свою дочку в канун сорок второго Нового Года. Не помогли девочке ни отвар из старых туфель, ни бульон из кота Серафима. Фотография девочки висела над антикварным немецким пианино в гостиной. Кот Серафим ушёл из жизни бесследно.

Полки голодных крыс и мышей передвигались по городу от трупа к трупу. Выяснилось, что большой город может жить без собак и попугайчиков. Но не может жить без самых обычных дворовых котов. В апреле 43-го в Питер приехал первый кошачий вагон. Говорят, это были Васьки и Кузьки из Ярославской области. Потом прибыли эшелоны котов из Тюмени, Томска, Иркутска, Архангельска... Отлавливали самых что ни на есть головорезов. Тёмные очереди петербуржцев выстраивались к орущим, мяукающим вагонам. Тысячи котов были депортированы - насильственно и без права переписки - из глубинного благополучия в невское болото. Ни один питерский кот не может похвастать аристократическим столичным происхождением. Включая и нашего Кузьку.
Лимитчик. Провинциал. Может, сибирских кровей, а может, и среднерусских. То ли с Волги, то ли с Енисея приехал в жестком плацкарте его пра...прадед. Кто знает?

здесь полностью: annaanton.livejournal.com/30022.html